Алексей Воевода: Зубков хочет завоевать все титулы, а я хочу ему помочь # Aрмспорт # Armsport # Armpower.net

Призеры двух Олимпиад, обладатели Кубка мира и двукратные чемпионы Европы в бобе-двойке Александр Зубков и Алексей Воевода в субботу вступят в борьбу за награды чемпионата мира по бобслею и скелетону в Кенигзее (Германия). Лучший российский разгоняющий, 30-летний сочинец АЛЕКСЕЙ ВОЕВОДА рассказал в интервью ВАЛЕРИИ МИРОНОВОЙ об особенностях нынешнего чемпионата, а также о причинах своего возвращения в бобслей.

— С каким настроем вы подошли к чемпионату мира?

— Естественно, когда ты только что сначала выиграл в двойке чемпионат Европы, а затем впервые в жизни и Кубок мира, настрой может быть только один — на победу. Хотя мы с Зубковым прекрасно отдаем себе отчет в том, что цель у наших главных соперников — хозяев трассы Мануэля Махаты, Томаса Флоршуца и Карла Ангерера точно такая же. Впрочем, как и у еще нескольких экипажей, в том числе американца Стивена Холкомба. Но обыграли же мы немцев у них дома в Винтерберге на чемпионате Европы? Постараемся и сейчас. Однако у нас могут возникнуть сложности. Дело в том, что после операции на ахилле Зубков предпочитает длинные и пологие стартовые эстакады с наклоном не более десяти градусов. Как в Иглсе или в Америке. Спринт на них небыстрый. А бежать на эстакадах с наклоном свыше 15 градусов, таких, как в Винтерберге и Кенигзее, ему сложнее. Не дай бог, перебежишь и плохо сядешь, тогда удара о борт не избежать. В отличие от конкурентов, которые бегут, отталкиваясь часто-часто, Саша делает несколько длинных мощных шагов, стараясь подтолкнуть боб как можно дальше еще и бедром, а потом уже в него заходит. Моя задача — задать ускорение.

— Почему на чемпионате Европы вы не разгоняли четверку?

— Потому что Саша выступал не на боевой машине и шансы сражаться с немцами на равных были невелики. Сейчас олимпийский Wallner наконец-то к нам прибыл. И после выступления в двойке в Кенигзее у нас будет неделя для того, чтобы обкатать отремонтированную в Австрии боевую машину. Я могу встать в четверку брейкманом (задний разгоняющий.— “Ъ”), хотя перестроиться с двоечного срыва (начало бега.— “Ъ”) очень сложно. Сейчас я не уверен, смогу ли после двойки идеально сорвать четверку? Пойму, когда пару раз пробегу по трассе. После двойки двигательная чувствительность должна перестроиться под срыв четверки. В случае если четверочный срыв у меня пойдет, так скажем, интуитивно, вот тогда я смогу помочь команде выиграть на старте те драгоценные "сотки", которые на финише обернутся "десятками".

Четверку разгоняют трое, поэтому ее срыв короче, чем при разгоне двойки. Старт состоит из трех фаз: срыв, бег и посадка. "Забаранил" хотя бы один элемент — высокого результата не жди. Только при хорошем старте можно показать хороший разгон и высокую выходную скорость. В Ванкувере мы, в отличие от некоторых разгоняющих, убегавших слишком далеко, бежали короче. Я показывал чуть менее быстрое время на старте двойки, но наша выходная скорость при этом была высокой. Разгоняющий при посадке может создать парусность и затормозить боб, а может влететь, ударив ногами в карбоновое сиденье пилота, и придать ему дополнительное ускорение. Ведь судят по финишу, а не по старту. Если даже при неидеальном старте на финиш экипаж придет первым, значит, свою работу я сделал эффективно. Недавно на этапе в Иглсе с такой силой ударил ногами в седушку Зубкова, что правая нога, соскользнув, под нее ушла. Кожу ободрал до мяса.

— Какая из фаз — ваше слабое место?

— У меня нет слабых мест. Я достаточно координированный, поэтому могу и справа зайти, и слева, но мое амплуа — брейкман.

— Но ведь и в Кенигзее вам придется "подвинуть" кого-то из разгоняющих, кто выступал в четверке весь сезон?

— Есть официальный протокол тестов, так что, если я кого и подвину, это будет справедливо. Сейчас я нахожусь на таком этапе своего развития, что мне хочется, чтобы все наши ребята и экипажи занимали исключительно призовые места. А в прошлом году, например, нас намеренно стравливали, и по отношению к некоторым своим коллегам я был настроен не так благодушно. А теперь мне нравятся все. За всех болею и даже радуюсь, когда, например, Саша Касьянов иногда объезжает Зубкова. В Ванкувере, к слову, я просто озверел. Добежал последнюю попытку, снял шиповки и выкинул. Думал, все, больше никакого бобслея. Он у меня поперек горла стоял, этот бобслей. До спорта был не последним человеком, сказал я себе, и после буду.

— Ваше длительное отсутствие в команде наводит на мысль, что бобслеем вы занимаетесь главным образом из уважения к вашему другу-пилоту Александру Зубкову.

— Человеческими отношениями я на самом деле дорожу больше всего на свете. Плюс мне импонируют стремление Саши добиться спортивных целей и его понимание дружбы. Если бы он не вернулся в бобслей, то я и подавно. А длительное отсутствие в команде у меня уже давно вошло в систему.

Рутина убивает во мне личность. Да, и некомфортно мне было в сборной при прежнем руководстве. Сейчас, когда президентом федерации стал Георгий Беджамов и подтянул к управлению людей, близких ему и нам по духу, ситуация изменилась. Однако за четыре последних года я уже привык существовать вне сборов. Профессиональным спортом, армреслингом и бобслеем, я занимаюсь всего десять лет. До 20 лет успел сменить кучу профессий: работал официантом, барменом, грузчиком, инкассатором, экспедитором и даже юристом. Отсюда понятно, что мобильность и нежелание засиживаться на одном месте, едва ли не главная черта моего характера. Смена картинки и постоянный драйв мне необходимы, как воздух. В свое время меня заставляли сидеть на сборах, но ничего хорошего, кроме опухших ахиллов, я на них не приобрел. Прежние тренеры не учитывали ни особенностей анатомии, ни антропометрических данных. Свой организм я знаю лучше, чем кто-либо, и подготовиться к сезону максимально эффективно могу самостоятельно. Я люблю заниматься спортом, потому что сильным хотел быть всегда. А виноваты гены предков, которые все до одного были людьми очень сильными. Я — спортсмен вполне реализовавшийся. В армспорте был лучшим на протяжении пяти лет. Выиграл в общей сложности 11 титулов чемпиона мира — три в любителях и восемь в профессионалах в своем и абсолютном весе. Бобслей — командный вид, и занимаюсь я им сейчас ради Зубкова. Он хочет завоевать все титулы — стать чемпионом мира и Олимпийских игр, а я хочу ему помочь.

— Но ведь и у вас этих титулов еще нет?

— Если бы не Зубков, я бы, повторяю, не вернулся. Мне выгоднее заниматься бизнесом. У меня строительная фирма, есть очень интересные проекты, и я не бедствую. Недавно мэр Сочи Анатолий Пахомов предложил мне стать спортивным менеджером горнолыжного центра "Роза Хутор". Но позвонил Саша: "Леша, давай". Когда мы еще воевали со старой федерацией, дали друг другу слово, в случае если переломим ситуацию, вернуться и долбить за Россию до победного. Георгий Беджамов — человек четкий, словоблудием не занимается, пустых обещаний не дает. Зубков вернулся только тогда, когда это понял. В прежней федерации я поставил себя сразу. Ребята, сказал, я никогда никого не подводил. Пообещал приехать в хорошей форме, значит, в плохой форме просто не приеду. Зачем же меня глушить, если я нужен, чтобы где-то усилить старт и выехать на медаль? Давайте работать по обоюдовыгодным условиям: вам выгодна медаль, мне — минимальное время присутствия в команде. Они согласились, я по этим условиям жил те четыре года, живу и сейчас. И Георгию Ивановичу честно сказал, что у меня много дел, и если стану заниматься исключительно бобслеем, то ничего не успею. Ведь спорт, как вспышка. Бах, и погасла. А ты сидишь потом поломанный и никому не нужный. Я так не хочу. И даже звание олимпийского чемпиона меня не слишком привлекает. Беджамов понял меня правильно.

— Дмитрию Труненкову, который разгонял двойку Зубкова почти на всех кубковых этапах нынешнего сезона, наверное, обидно, когда на чемпионатах мира и Европы разгоняющим становитесь вы?

— Если бы я разгонял хуже Димы, тогда ему и впрямь было бы обидно. Труненков — парень позитивный, и он понимает, что я разгоняю двойку лучше. Зато он незаменим в четверке, и на его место бокового разгоняющего я не становлюсь никогда. Георгий Беджамов создал грамотную систему поощрения, поэтому сейчас никто ни на кого не обижается. Труненков помог Зубкову добиться высокого места в рейтинге и стать обладателем Кубка мира, значит, существенную прибавку к зарплате получит и он.

— Есть ли, по-вашему, будущее у клубной системы в российском бобслее?

— Только у нее и есть. Причем не только в бобслее. Система федераций в отечественном спорте, считаю, давно прогорела. Потому что руководители зачастую протаскивают в сборные тех, в ком они заинтересованы. У клуба есть спонсор, который в нашем случае приглашает интересующего его пилота, а пилот — разгоняющих. А то, что мы выберем сами, мы, естественно, захотим защитить, стараясь показать максимальный результат. Найти спонсоров для бобслейного клуба — не проблема. Эта позиция интересна, поскольку бобслей — экстремальный вид. Наш новый президент сказал: ребята, спокойно занимайтесь спортом, а спонсоров я найду сам.

— Допустим, появится у нас определенное количество клубов, чем же будет заниматься федерация?

— Если в совет федерации войдут инвесторы клубов, то все насущные вопросы они будут решать коллегиально. Таким образом, федерация будет контролировать клубы и заниматься развитием детско-юношеского спорта.

— Представим ситуацию, что клуб Александра Касьянова богаче клуба Александра Зубкова и он предложит вам более солидный контракт. Пойдете?

— Я считаю себя настоящим мужчиной, и деньги для меня — важный мотивирующий фактор, но не главный. Человеческие отношения с Зубковым дороже денег.